Я – снайпер. В боях за Севастополь и Одессу - Страница 58

К оглавлению

58

Доклад с обзором основных событий на фронте сделал на конференции командующий Приморской армией генерал-майор Петров. Женщины встретили его долгими аплодисментами. Ивана Ефимовича действительно любили в Севастополе за тот огромный вклад, что он внес в оборону Главной военно-морской базы. После его доклада прозвучали и другие выступления, яркие, содержательные и не очень. Женщины рассказывали о своей работе, о своих чувствах и мыслях, связанных с родным городом. Мне все казалось интересным. Раньше я не представляла себе, каково учить детей в школе, расположенной в бомбоубежище, по двенадцать часов в сутки стоять у станка, штампуя корпуса ручных гранат, днем работать в швейной мастерской, изготавливая комплекты белья для армии, а вечером идти в подземный госпиталь и ухаживать за ранеными бойцами.

Женщины Севастополя на производстве заменили мужчин, ушедших на войну, и справлялись с работой ничуть не хуже. Как не вспомнить об Анастасии Чаус, моей сверстнице, трудившейся на спецкомбинате № 1. При бомбежке ее тяжело ранило, девушка потеряла левую руку, но осталась в городе, вскоре вышла на работу, освоила специальность штамповщицы и с одной рукой выполняла норму на 200 процентов.

Быт севастопольцев был трудным. Существовали карточки, и по ним выдавали хлеб: рабочим, инженерно-техническим работникам оборонных предприятий – 800 г; служащим, пенсионерам – 600 г; иждивенцам – 300 г. Очень выручали жителей города рыбаки. Они выходили в море под артобстрелом, пробирались через минные поля и вылавливали и доставляли в столовые и магазины десятки центнеров рыбы, в основном хамсы и камбалы.

О трудностях участницы конференции тоже говорили, но как-то вскользь. Они словно бы остались за стенами Дома учителя. Не ради их обсуждения собрались здесь женщины разных возрастов и профессий. Они хотели передать друг другу нечто иное. Может быть, святую веру в победу над фашистами, может быть, силу духа, может быть, надежду на скорее изменение ситуации в любимом городе. Иногда это звучало примерно так: «Я, маленькая единица, именуемая тылом, делаю все, что умею, хочу сделать еще больше. Отдав всех четырех сыновей на борьбу с врагом, я не пощажу себя и пойду на любой участок…» (учительница средней школы № 14 Александра Сергеевна Федоринчик).

После столь страстных речей сухой рапорт о количестве уничтоженных гитлеровцев прозвучал бы просто нелепо. Я отложила в сторону листок с заранее подготовленными тезисами и стала говорить о том, что лежало на сердце, что волновало до глубины души…

Глава 11
На безымянной высоте

Севастопольская зима переменчива.

Два дня назад небо закрывали низкие облака, падал снег, трещал мороз, было минус пятнадцать градусов. Сегодня все по-другому: снег растаял, на небе сияет солнце, температура воздуха плюсовая. На пологих склонах крымских возвышенностей вновь видна трава, буро-желтая и пожухлая, яркой зеленью на ее фоне горят кусты можжевельника, устремленные вверх кипарисы, невысокие деревца туи.

Я рассматривала в бинокль панораму Балаклавской долины, устроившись у амбразуры пулеметного ДЗОТа недалеко от деревни Верхний Чоргунь. Вдали виднелась серая лента шоссе Севастополь – Ялта, ближе ко мне – неширокая речка Черная, вьющаяся среди холмов, поля с ровными шпалерами виноградников, скаты красивой горы Гасфорта, покрытые кое-где дубовыми рощами, а также – разломанная снарядами белая стена вокруг Итальянского кладбища и крыша его часовни, напоминающая детский игрушечный кубик своими прямыми и короткими стенами.

Во время второго штурма здесь пролегала передовая линия второго сектора обороны с окопами, дерево-земляными огневыми сооружениями, минометными площадками и глубокими траншеями. От атак противника ее героически защищали бойцы и командиры 7-й бригады морской пехоты, 31-го и 514-го стрелковых полков. Гора и возвышенности рядом с ней несколько раз переходили из рук в руки. В конце концов, потеснив наших, там закрепились немцы.

Группа фашистских снайперов заняла высоту, на карте именуемую Безымянной. С расстояния в 500 метров они начали прицельно обстреливать проселочную дорогу от деревни Камары до деревни Шули, которая проходила по тылам второго сектора обороны и играла важную роль в снабжении наших войск продовольствием, вооружением и боеприпасами.

Их последнее наглое действие: убили и тяжело ранили больше половины личного состава батареи противотанковых пушек калибра 45 мм и запряжек к ним из 24 лошадей, перевозивших эти орудия по дороге. Все попытки подавить врагов артиллерией и минометами ни к чему не приводили. Снайперы меняли позиции на высоте и возобновляли обстрел.

Так что здесь, вдали от родной Чапаевской дивизии, я оказалась неслучайно.

После нескольких наших удачных походов на нейтральную полосу и в тыл врага командование Приморской армии сочло, что в первом батальоне 54-го полка сложилась смелая и хорошо обученная группа сверхметких стрелков и ее можно использовать не только в третьем секторе обороны, но и на других участках севастопольского фронта. Мы стали «гастролировать» по всему переднему краю обороны, выполняя задания особой сложности. На сей раз нам поручили провести операцию на высоте Безымянная в районе горы Гасфорта и Итальянского кладбища.

Сначала в штабе армии произошла моя встреча с комендантом второго сектора полковником Николаем Филипповичем Скутельником, командиром 386-й стрелковой дивизии, в чьей зоне ответственности находился этот участок, и начальником штаба дивизии подполковником Добровым. Затем я поехала в деревню Верхний Чоргунь, чтобы осмотреть местность и применительно к ней разработать план операции снайперской группы по захвату высоты и уничтожения гитлеровцев.

58