Я – снайпер. В боях за Севастополь и Одессу - Страница 90

– Враг трудового народа! – саркастически произнесла я, мрачно глядя в боковое стекло автомобиля на деревья вдоль обочины, тронутые осенним увяданием и теряющие листву.

– Вы не правы, моя дорогая, – ответила Элеонора, усмехнувшись.

– А как он поступает с рабочими? Они у него – хуже бессловесного скота, затравленного сторожевыми собаками. Почему они молчали?

– Это – рабочая аристократия. Форд хорошо платит. Им есть что терять. Да, он следит за ними: ходите в церковь, не пейте виски, не играйте в азартные игры, обеспечивайте семью, не вступайте в профсоюзы, не участвуйте в забастовках… Они побоялись разговаривать с вами. Вы же – из коммунистической России.

– Ладно! – я стукнула кулаком по колену. – В следующий раз придумаю, что сказать американцам!..

Водитель и охранник, сидевший рядом с ним, отделенные от пассажиров стеклянной перегородкой, не могли слышать нашу беседу. Ровное гудение мотора ей не мешало. Машина шла с постоянной скоростью, определенной для президентских кортежей на междугородних трассах. Из Детройта мы ехали в Чикаго, расстояние до которого составляло чуть более 450 километров, и преодолеть его требовалось за пять с половиной часов.

Равнинные пространства штата Мичиган расстилались по обеим сторонам дороги. Видимо, Элеонора специально выбрала этот маршрут, чтобы показать мне Средний Запад своей родной страны с его небольшими и уютными городами Анн-Харбор, Албион, Каламазу, Бентон-Харбор. Затем шоссе сворачивало ближе к берегу огромного, похожего на море, озера Мичиган. Здесь пейзаж менялся. Холмы и небольшие перелески иногда закрывали зеркало воды. Множество маленьких островков виднелось у побережья. Чем дальше на юг, тем чаще появлялись довольно высокие и красивые песчаные дюны.

Первая леди давала пояснения, подробные, остроумные, увлекательные. Она любила и прекрасно знала Соединенные Штаты, изъездила страну вдоль и поперек, помогая мужу в его избирательных кампаниях, выполняя отдельные поручения президента. Она хотела, чтобы я лучше узнала Америку. Конечно, сердце младшего лейтенанта целиком и полностью принадлежит великой России, шутила она, но увидеть иные края, понять жизнь других народов – полезно для любого человека.

Госпожа Рузвельт старалась говорить по-английски медленно и просто, используя только грамматические времена «Indefinite». Однако речь, даже составленная из коротких предложений, при отсутствии у меня навыка общения на чужом языке, требовала напряженного внимания и за пять часов поездки порядком утомила. Кроме того, я не привыкла путешествовать в автомобиле, пусть и таком комфортабельном, как президентский «кадиллак».

В общем, прелестные пригороды Чикаго Сисеро и Ок-Парк я не увидела потому, что… заснула, положив голову на плечо первой леди. Смущение мое при внезапной остановке, меня разбудившей, было огромно. Элеонора улыбнулась как ни в чем не бывало:

– Please, wake up, my darling. We are in Chicago…

Для проведения митинга власти Чикаго выбрали старинный, оформленный во французском стиле «Grant-Park», расположенный на берегу озера Мичиган. Он имел обширную благоустроенную территорию с газонами, клумбами, велосипедными дорожками, фонтаном, именуемым «Букингемским», памятником Аврааму Линкольну, а также – с концертной эстрадой. Эту эстраду украсили государственными флагами стран-участниц Антигитлеровской коалиции: США, Великобритании, СССР и Китая, – портретами их лидеров: Рузвельта, Черчиля, Сталина и Чан-кайши. Сообщение о митинге и призыв прийти на него поместила на своих страницах городская газета «Chicago Tribune».

Среди почетных гостей митинга числились Элеонора Рузвельт, Фред Майерс, директор благотворительной общественной организации «Russian War Rellief», созданной в июле 1941 года коммунистами США и сочувствующими им либералами, в основном из творческой интеллигенции (например, актер Чарльз Спенсер Чаплин, кинорежиссер Джорж Орсон Уэллс, художник Рокуэлл Кент). Должен был присутствовать на митинге и представитель армии США, полковник Стивен Дуглас, приехавший с военной базы «Форт Нокс», расположенной в соседнем с Иллинойсом штате Кентукки. Мне выпала честь представлять здесь Красную армию.

Как обычно, митинг открыл мэр города. Коротко рассказав об Антигитлеровской коалиции и участии в ней США, он предоставил слово мне. Я шагнула вперед, к микрофону. Перед сценой собралась изрядная толпа. Я отчетливо видела лица людей в первых ее рядах: в основном мужчин лет 30–40. Они довольно приветливо меня рассматривали и улыбались. Я начала с нескольких фраз о войне, что бушует сейчас в далекой от них России, потом сделала паузу и резко возвысила голос:

– Джентльмены! Мне двадцать пять лет. На фронте я уже успела уничтожить триста девять фашистских солдат и офицеров. Не кажется ли вам, джентльмены, что вы слишком долго прячетесь за моей спиной?..

Оглянувшись на меня с изумлением, переводчик перевел фразы, стараясь сохранить мою интонацию. Толпа молчала несколько секунд. Потом на старинный парк обрушилась настоящая буря. Люди вопили, что-то скандировали, свистели, топали ногами, аплодировали. К эстраде бросились журналисты. Расталкивая репортеров, туда же устремились те, кто хотел сделать взнос в фонд помощи СССР, о чем и просил мэр Чикаго, открывая митинг, и для чего перед эстрадой установили специальные ящики от «Russian War Relief». Но находились энтузиасты, желающие вручить свой дар немедленно и непременно мне. Рослые охранники быстро выстроились в ряд перед эстрадой и не давали им нарушать порядок.

Я по-прежнему стояла у микрофона, переплетя пальцы опущенных вниз рук. Взрыв эмоций у публики показался мне слишком сильным, на подобное я не рассчитывала, когда в уме составляла эту речь. Просто после неудачи на заводе Форда хотелось придумать такое, чтоб сразу достучаться до них, до благополучных, спокойных и чрезмерно расчетливых жителей материка, когда-то открытого Колумбом.